войти    регистрация

Другие интересные отзывы

Корабли в пустыне

Катар — одна из тех стран, которые сложно сразу найти на карте мира. Жемчужина Персидского залива — такого определения удостоилось это маленькое государство. Отдых в Катаре удовлетворит запросы всех категорий туристов.

Конечно, Гоша Леонтьев – это не Гоша Куценко. Такой всенародной славы он пока не достиг. Однако в своём узком, так сказать, кругу он человек известный. Потому как ни одно дело, связанное с туризмом на Ближнем Востоке, без него не обходится. Приезжает ли араб какой именитый или целая делегация представителей туриндустрии – все направляются к нему. Помоги мол заманить русских туристов к нам на Восток. А он никому не отказывает. Потому что человек он добрый и всем государствам готов помочь. И Мавритании, и Саудовской Аравии, и Западной Сахаре (хотя она и не Восточная, а самая настоящая Западная, он и ей не отказывает; жалеет).

В самом деле: цена за чёрного верблюда может доходить до 1.000.000 долларов! Получается, что верблюдов разводить даже выгоднее, чем коней? Есть, конечно, такая страница в его биографии, которую он всячески старается замазать. Пришлось ему полтора года строить из себя правоверного иудея и работать в московском представительстве министерства туризма Израиля. Какие это ему душевные муки доставляло, невозможно описать. Но пропагандировать туризм в Израиле – занятие неблагодарное. К тому же, Израиль и так у всех на слуху. Его рекламой «Хамас» активно занимается. И Ясир Арафат. А потому Гоша решил вернутся «к истокам». Дело в том, что он сам арабист. Был военным переводчиком в Йемене. Потом, когда мы вместе работали в одной из столичных турфирм, он организовал первую и последнюю групповую экскурсионную поездку по Йемену, а меня рекомендовал руководству в качестве «руководителя группы» (хотя группа там была – три человека, причем один из них был женщиной). Надо сказать, что эта поездка, в конечном итоге, и привела меня к тому, чем я сейчас занимаюсь. Бросил я туризм и прыгнул в журнализм. Правда, прыжок мой был довольно затяжным, но всё равно, спасибо Гоше, что не сам поехал в Йемен, а меня послал.

С тех пор прошло уже пять лет. Гоша основал своеобразный «Клуб путешествий по Арабскому Востоку», и потянулся к нему народ, как ходоки к Ленину. Время от времени он помогает мне тем, что подбрасывает полезную информацию. Даёт «наводку», так сказать. Вот и в этот раз позвонил он неожиданно и сообщил, что «Катарские авиалинии» начинают кампанию по пропаганде себя в России, открывают рейс Москва-Доха и обещают хорошие тарифы на дальние перелёты (через Доху, разумеется). Например, в Джакарту можно долететь за 750 долларов. По данному поводу катарцы начали «раздачу» рекламных туров, ну а это дело такое... Сами понимаете: пропустить нельзя. Короче, свёл он меня с нужными людьми, и в назначенный день пошёл я на презентацию. Народу там было видимо-невидимо. Человек триста. Были и те, кого нельзя никак было заподозрить в намерениях отправлять туристов в Катар. Присутсвовали завсегдатаи; директора одной из турфирм я встречаю на презентациях уже в течении лет пяти. Глаза заплывшие, слоняется от столика к столику, от стойки к стойке. Широкая, видно, специализация у фирмы. Наверное, если Буркина-Фасо будет устраивать фуршет по какому-нибудь поводу, он тоже притопает.

Но я все оргвопросы по организации съёмок в Катаре решил. Как можно догадаться, особых усилий это не потребовало. И теперь сижу в гостинице «Мёвенпик» в Дохе и печатаю эти строки. Возвращаясь из ресторанчика, издали заприметил щебечущую стайку женщин у входа в отель. Нутром почувствовал – наши. В самом деле, оказались представительницами турагентств, приехавшими в ознакомительный тур. Самолёты-то покамест полупустыми летают. А почему? Да потому что Доха считается «самой скучной столицей» в регионе. Так “Lonely Рlanet” пишет... Откровенно говоря, у меня этот «аппендикс» всегда вызывал какое-то смутное подозрение. Знал я о Катаре мало, да и сам он себя никак не проявлял. Вот ОАЭ – это да! Это прозвучало! А Катар... Его до XVIII века на картах-то не обозначали. Но зато теперь словосочетание «Катарский телеканал Аль-Джазира» каждый знает. Вот Гоша прилетел из Катара на прошлой неделе и тоже говорит: «Вам там два дня на съёмки за глаза хватит!». Ну неужели так оно и есть? Правда, он ещё пугал, что в аэропорту таможенники, просвечивая багаж, ищут в нём бутылки недвусмысленной формы, чтобы спиртное отобрать. У нас ничего не изымали, поскольку нечего было, так что проверить на себе этот варварский обряд в действии не представилось возможным. Плохо только, что отель, кажется, на отшибе. Жизнь где-то есть; вон там огни светят, проносятся автомобили...Ладно! Завтра будет день и завтра будет пища.

Вот когда сюда точно не надо ехать, так это в летнее время, а именно – с июня по октябрь. Жара стоит страшная. В тени сорок по Цельсию; из пустыни дует буквально обжигающий ветер. Будто кто-то у тебя перед носом открыл громадную духовку. Время в Катаре установлено странное: на час отстаёт от московского, а значит – как в Европе. При том, что рассвет наступает в половине пятого... Это значит, что «астрономический» полдень выпадает на 11 часов утра. С 12 до 15 часов – пик жары. И нам по ней пришлось мотаться весь день. По всему Катару. В первый же съёмочный день нам захотели показать «Северный Катар». Меридиан, на котором «лежит» Доха, делит территорию страны на две практически равные части. Сам Катар как бы врезается в Персидский Залив. Но что представляет собою эта страна? Кусок пустыни, окаймленный тонкой полосой белопесчаных пляжей посреди бирюзовых вод Залива. Сухопутная граница есть с Эмиратами и Саудовской Аравией; неглубокий пролив отделяет Катар от Бахрейна.

Сквозь пустыню проложены первоклассные шоссе, но периодически мы с них съезжаем. Во-первых, для того, чтобы заехать то в одну, то в другую заброшенную деревушку. Во вторых, чтобы увидеть разбросанные по пустыне свидетельства, оставленные о себе древнейшими обитателями этих мест. После того, как Катар вошёл в состав крупнейших нефтедобытчиков мира, его население почти поголовно переселилось из глубинки в несколько относительно крупных городов, прежде всего в Доху. Но вслед за нефтедобытчиками в обезлюдившие районы нагрянули археологи, в том числе и японские. Уж не знаю как, но они обнаружили на отдельных скальных выступах рисунки неизвестного народа, жившего здесь за 6000 лет до нас с вами. И прелюбопытные, должен сказать, рисунки: выдолбленные в камне изображения лодок с вёслами, что-то вроде галер. Есть изображения парусных судов. Такие вот получаются «корабли в пустыне». Катарцы считают, что Геродот говорил именно о них, когда описывал страну мореходов, расположенную на южном побережье Залива. Можно ставить это под сомнение, но совсем рядом расположен Бахрейн, а он ещё в шумерскую эпоху были известен как «Дильмун», и жители его уже имели свою развитую цивилизацию, да и мореходы были отменные.

Надо сказать, что Катар и Бахрейн были до последнего времени непримиримыми врагами. Так сложилось исторически, что с наиболее развитый в экономическом плане район полуострова – Аль-Зубара, находился под юрисдикцией бахрейнских эмиров Аль-Халифа. Причём такое положение вещей было вполне обосновано: эмиры из семьи Аль-Тани пришли сюда только в середине XVIII века и им достались лишь пустынные территории на востоке страны. А Аль-Зубара процветала, прежде всего благодаря ловле жемчуга, которого, как назло, в этом месте было особенно много. Аль-Тани нужно было во чтобы то ни стало Аль-Зубару отвоевать, поскольку до наступления «эпохи нефти» здесь была «эпоха жемчуга», ибо только он обеспечивал хоть какие-то «валютные поступления». В 1930-х годах борьба Бахрейна и Катара была завершена в пользу последнего, а чтобы бахрейнцы не расчитывали на легкий реванш, в 1938 году построили форт Аль-Зубара, который ныне считается важнейшей исторической достопримечательностью страны (спор за остров Хавар, рзрешенный в прошлом году в пользу Бахрейна, носил бескровный дипломатический характер). Правда, сам город Аль-Зубара исчез навсегда. Канал, по которому торговые суда входили в город, занесён песком, от жилых кварталов остались руины, от старой городской стены – жалкие развалины башен и насыпь, через которую джип преодолевает как маленький бугорок.

Сам форт внутри практически пустой. Можно походить по стенам, заглянуть внутрь башен. У входа стоит пушка. На одной из башен реет флаг. Вот, собственно и всё. Есть в пустыне ещё форты, но Аль-Зубара сохранился лучше всего. Остальные – маленькие, сильно поновленные; есть вообще стопроцентные новоделы. Нас к одному такому привезли, так там еще штукатурку не успели на стены нанести. Как бы не было смешно, но такое трепетное отношение катарцев к собственной истории не может не умилять. Вон, в Ираке разграбили Национальный музей, сожгли библиотеку с миллионами книг. И кто они после этого? И чего жалеть этих «жертв американской агрессии», если они на деле оказались настоящими дикарями, в один день опустившимися на первобытный уровень? Тут вот люди буквально из ничего лепят шеститысячелетнюю историю, в пустыне находят древние рисунки и курганы, хотя разглядеть среди россыпи камней курган может только глаз бедуина. А у него, как известно, «глаз как у орла». Наш водитель и гид по совместительству – Али бин Султан – сам из семьи бедуинов; в школу-то пошёл только в двадцать лет. Пока ехали по пустыне, заметил под кустом сидящего зайца. Мы долго силились его разглядеть, но ничего не получалось. Заметили только, когда он побежал. Шустрый заяц, длинноухий такой. Но уж очень худой, что и понятно – пустыня это вам не наши леса, где всякому зайцу раздолье. Потом заметили белого варана. Я сначала подумал, что он мёртвый, но нет; один из наших сопровождающих взял его на руки, погладил, и тот быстро так начал улепётывать, только пятки засверкали.

Заезжали мы в Аль-Рувайс – самый северный город Катара, и в Аль-Хор, маленький городишко на восточном берегу. Днём города выглядят мёртвыми: добропорядочные граждане в это время спят, а на улицах можно встретить только гастарбайтеров из Индии и Пакистана и осоловевших от жары журналистов откуда-нибудь из России, с остервенением снимающих бесконечные морские виды, мечети с крошечными минаретами и круглые сторожевые башни, с которых в былые времена дозорные высматривали, не плывут ли вражьи корабли. Кстати, по поводу «вражьих кораблей». Долгое время Катар вообще отсутсвовал на морских картах. Похоже, что вплоть до XVI века он был вообще необитаем. Португальцы, настроившие фортов в важнейших точках побережья Аравийского Полуострова, Катар тоже обошли стороной. Только в 1872 году туркам удалось уломать катарцев на размещение в Дохе своего военного гарнизона. В 1916 году эмир подписал с англичанами договор о протекторате. Независимость страна получила в 1971 году, как раз накануне нефтяного бума. Помимо жемчуга и нефти у катарцев была ещё одна статья дохода, который приносил «живой товар». Нет, речь не идёт о работорговле. Я говорю об арабских скакунах. Недалеко от Дохи расположен конезавод Аль Шакаб, так лошади там – просто чудо! Изящные фигуры. Глазищи огромные. Просто влюбиться можно. Нам показали даже как они в бассейне, специально для них устроенном, плавают. Очень грациозно, надо сказать, у них получается. Я бы, в самом, деле, лошадей бы на даче разводил. Что там куры какие-то? На них много не заработаешь. А за орловского рысака или арабского скакуна можно такую сумму отхватить, что на новенький “Хаммер” вполне хватит. По крайней мере, так люди знающие говорят. Так что, надо нам коневодство в стране подымать. Чем мы хуже арабов? У них нефть, и у нас нефть! У них кони, и у нас кони!

Возвращаясь к теме культурного наследия, хочу сказать, что в Катаре вопрос с его явной нехваткой (бедуинская материальная культура крайне бедна) решается своеобразно и радикально. Помимо интенсивных, но по большей части бесплодных изысканий археологов, в ход идут и другие способы «окультуривания» нации. Правящий шейх Хамад Бин Халифа Аль Тани просто одержим этой идеей. В 2006 году на искусственном острове будет открыт Музей Исламского Искусства, а сейчас его коллекция ютится в нескольких залах хранилища, расположенного недалеко от нашего отеля. Совсем рядом с нами находится и Национальный музей, но он сейчас закрыт на реконструкцию. Журналистсткий статус позволил нам познакомиться с коллекцией будущего «островного» музея за три года до его открытия. И должен сказать, что увиденное впечатлило... Коллекция формируется из предметов, которые на деньги шейха покупаются на аукционах Сотбис и Кристи. Хранитель коллекции – англичанин Оливер Уотсон, бывший до этого одним из ведущих специалистов музея Виктории и Альберта в Лондоне. Любой историк или искусствовед должен мечтать о том, чтобы у него был такой «спонсор», как арабский шейх, ибо это открывает неограниченные возможности для научной деятельности, при этом – на сытый желудок. На деньги шейха приобретаются такие экспонаты, которым уже завидует Британский Музей. Произведения искусства VII-XVIII веков из Сирии, Египта, Хиджаза, Индии, Турции, Персии подобраны со знанием дела, благо что здесь чувствуется рука специалиста высочайшего уровня. Не исключено, что через три года Катар станет «музейной» столицей всего Персидского (Арабского!) залива.

Наша гостиница выходит фасадом на Корниш – подковообразную набережную, окаймляющую глубокий залив, на котором раскинулась Доха. Я пишу «раскинулась» и не преувеличиваю. Места здесь для строительства более чем достаточно, а потому оно ведётся с размахом. В общем и целом, Доха имеет облик процветающей столицы преуспевающего нефтяного эмирата. Широченные проспекты, набережные, засаженные пальмами, искусственные острова, суперсовременные дома с зеркальными окнами, скульптурные композиции (в качестве тем преобладают кофейники, жемчужины в раскрытых раковинах, кувшины с водой, корабли-доу). В общем, всё как у людей. Только алкогольные напитки здесь можно купить, заплатив депозит в 1000 риалов и получив специальный пропуск в “Qatar Distribution” – местный аналог нашей «Берёзки», только для алкоголиков. Но это – если ты местный житель. А неместным наливают в крутых гостиничных барах. Скажете, что иностранцем в этом отношении приходится легче? Отнюдь. За малейшее правонарушение у катарца «пропуск» в мир наслаждений отбирают, и он навеки остаётся с горящими трубами. А иностранец при крайней нужде уедет к себе на родину, и будет ему водка с огурцами или виски со льдом в прежних нелимитированных количествах. Никакой «ночной жизни» в Катаре нет. По телевизору смотрел концерт полупопулярной и полуфольклорной музыки. Аналог нашей «Песни года». Выступают одни мужчины. И в зале радостно танцуют тоже одни мужики. Причем даже парно. Ну просто какой-то бар «Голубая устрица», в самом деле. Я спросил у катарцев, где это можно посмотреть и даже заснять. Не потому что я гей, а так, просто для интереса. «Нет,-сказали, - это не в Катаре снимали, наверное. У нас в Катаре мужчины танцуют либо на свадьбах, либо собираются в меджлисах, кальян курят. А женщины дома развлекаются». Впрочем, у Дохи есть одна особенность. Пустынный остров посреди бухты, огибаемой набережной Корниш, засадили пальмами и стал он, соответсвенно, «Пальмовым островом». По сути он является городским пляжем и «развлекательным центром» одновременно. Платишь 20 риалов (1 USD = 3,65 QR) – получаешь проезд на катере туда и обратно плюс кое-какие прохладительные напитки «в подарок». Платишь 35 – ещё и обедом покормят.

Доха – город очень молодой: был заложен «аль-танийцами» в 1867 году, в тот период, когда они смогли окончательно закрепиться на восточном побережье Катара и начать борьбу с бахрейнской Аль-Зубарой. Поэтому каких-либо выдающихся памятников средневековой арабской архитектуры в ней не найдешь. Стилизация под старину есть, это точно. Есть свой «старый город». Но он не представляет собою чего-то цельного; классической арабской «медины» здесь уже давно нет. Старый город – это пара десятков небольших улочек, выходящих на широкие проспекты. Улочки эти заполнены магазинами разной специализации, но хочу сразу разочаровать ищущих «большого шопинга»: Доха – не Дубай, это не торговый рай. Можно, конечно, из политкорректности добавить «пока», но зачем гадать, что будет лет через пять, десять? Поживём – увидим. Взять, к примеру, «золотые ряды». В Дубаи это целый квартал, здесь – маленькая улочка. Два десятка магазинчиков, в которых индусы продают увесистые золотые украшения. Пока снимали в одном из них, в магазин вошли две девушки. По глазам сразу стало ясно – наши. И точно! Поздоровались с ними, спросили, какими ветрами занесло их в Катар. Сказали, что туристки. Правда, сказали это они как-то неуверенно, камеры застеснялись, что, в общем-то, нормальмым туристкам не свойственно. Узнав, что снимает НТВ, засмущались ещё больше. По акценту было ясно, что они не из Москвы; одна из них превосходно изъяснялась с продавцом по-английски. Под конец они «раскололись» и поведали, что приехали сюда на работу. «Нести культуру в массы». «Какую именно культуру?» - поинтересовался я. «Мировую!»... Ну что ж, если наши «девочки» появляются в катарских отелях, то скоро дела у нашего турбизнеса пойдут в гору.

Однако должен признать, что относительно их «специализации» я в этом конкретном случае ошибся. Мы встретили одну из наших знакомых два дня спустя в холле «Мёвенпика». Оказалось, что она – профессиональная пианистка, и надо сказать, что в этот вечер в «пьяно-баре» был аншлаг... А что? Не только наши теннисистки, но и пианистки – лучшие в мире. Других иностранцев в Катаре хоть отбавляй; в основном это американцы. Приехали утром на причал, куда рыбаки привозят улов. Снимали их со всех сторон, но как интервью взять у какого-нибудь индуса-рыбака, так в небе с шумом проносится пара истребителей. «Это американцы, наши друзья», - с гордостью говорит Мамун, наш водитель. Вот оно как... Раньше где-нибудь в «Международной панораме» можно было бы репортаж озаглавить так: «Над Персидским заливом вновь неспокойно» или «Обострение напряженности в Персидском Заливе» и т.д. и т.п. Но нам до политики дела нет. Мы людей приехали снимать.

Правда, нам говорят, что людей на улице снимать нельзя. Не принято здесь так. На женщин объектив камеры наводить нельзя категорически, на мужчин – только с их персонального разрешения. Но ведь невозможно к каждому на улице подходить и разрешения спрашивать. И что же в кадре будет? О улице от прохожего к прохожему бегает человек, что-то у них спрашивает, машет оператору (мол, «этот согласен!») или наоборот, делает руками букву «Х» («этот не согласен, посылает на ...»). Но наш оператор - Анатолий Чернобривец – человек бывалый, через многие горячие точки прошедший. Он все эти предрассудки в расчёт не принимает. Снимает и всё. И людям, надо сказать, нравится снматься! Улыбаются, руками машут (приветсвуют). Женщины, особенно молодые, тоже охотно бы позировали, но чадру снять не решаются. Но Анатолий особо на том и не настаивает. Так, исподтишка снимет и доволен. Подумаешь, муж прибежит, возмущаться начнёт! Да Анатолий, между прочим, за день до нашей поездки сюда чуть под гусеницей танка не погиб, когда на полигоне снимал сюжет для военной программы! Интересно было бы послушать, как я катарцам бы объяснял, почему мы не приехали: у нас, видите ли, форс-мажор - оператора танком задавило...

Сегодня мы познакомились с удивительным человеком. Можно сказать, «Последним из Могикан». Саид Исмаил – старейший ловец жемчуга в Катаре. Стройный, темнокожий араб, он в своём облике сохранил антропологические черты предков современных арабов (уже таких непохожих), пришедших из горных долин Йемена - «Тибета Аравии». Саид Исмаил – фигура легендарная, живая достопримечательность Катара. После того, как нефть стала приносить нищим катарцам невиданные барыши и сделала их богатейшими людьми на земле, о ловле жемчуга почти забыли. Кочевники и рыбаки переселились в города и живут теперь в особняках, воздух в которых кондиционирован и ароматизирован. А Саид Исмаил остался с морем. Он купил старое доу (одномачтовое или «безмачтовое» деревянное судно с мотором или без оного), отремонтировал его, и стал с двумя иранцами-помощниками уходить в море на несколько месяцев. И надо сказать, что он не прогадал: поскольку он стал фактически монополистом по добыче жемчуга в Катаре, этот промысел стал приносить ему неплохой доход. Про него сейчас газеты пишут, шейхи дружбу водят. За жемчугом Саид ныряет сам. Нам он продемонстрировал погружение «защипом» для носа, так и с аквалангом. Надо сказать, что Саид – прирожденный режиссёр. Он прекрасно знает, как грамотно снять фильм о себе самом. Сначала мы плыли на катере, который буксировал доу с двумя иранскими подручными. Потом мы сами забрались на доу. Потом опять пересели в катер, объехали вокруг доу, снимая поднятие паруса. Потом опять залезли на доу и снимали уже непосредственное погружение Саида Исмаила в пучину морскую с последующим доставанием раковин с её дна. Правда, улов был смехотворным, но он продемонстрировал нам свою коллекцию жемчужин, найденных ранее. Потом фотографии нам показал, где он лежит на гвоздях, битом стекле, на него доска положена, а на ней ещё люди стоят. Одним словом, удивительный человек. Просто самородок!

Ещё один самородок – наш гид Али бин Султан Аль-Хаджри (таково его полное имя). К нам его специально приставили как лучше всех знающего местные нравы и обычаи, поскольку во всей катарской туриндустрии он, похоже, единственный катарец. Сам он из бедуинского рода Аль-Хаджри; получив высшее образование, стал первым бухгалтером в истории Катара. Дружен с эмиром. Поэт, музыкант и певец. Играет на ребабе (однострунный инструмент с резонатором; играют смычком). Про него часто в журналах и газетах пишут как о виднейшем носителе традиционной бедуинской культуры. У нас по поводу этой культуры всё время разногласия. Он за нас откровенно беспокоится (хотя ещё более откровеннее беспокоится за себя), что однажды какой-нибудь ревнивый муж камеру нам разобъёт за то, что мы его жену снимаем. Или иная ревнительница «древняго благочестия» разорётся, завизжит, вызовет полицию и нас в неё «загребут». А потом поди нас оттуда вызволяй. Но мы особенно в споры не ударяемся, поскольку всё, что «снимать нельзя», снимаем сами тогда, когда остаёмся без его «опёки», то есть вечером, когда на улицах в свете витрин и неоновых вывесок появляются наконец люди...

Али повёз нас смотреть жизнь бедуинов, в их «лагерь», расположенный на западе страны, под городом Дукхан. По пути проезжали зоопарк, единственный в странах Залива. В вольере скучал одинокий слон; в зоопарке живут зебры, жирафы, львы и крокодилы. Естественно, есть и антилопы-ориксы, ставшие «национальным символом» Катара. Правда, ферма, где их разводят, сейчас закрыта из-за жары. В жаркое время года не проводятся верблюжьи бега; на соколиную охоту также не удастся посмотреть. Все эти национальные развлечения начинаются где-то с конца октября. Так что мы удовольствовались только теми верблюдами, которых разводят бедуины племени Али. И делают они это не от нечего делать, но потому что даёт это такой доход, о котором было трудно даже подумать. В самом деле: цена за чёрного верблюда может доходить до 1.000.000 долларов! Получается, что верблюдов разводить даже выгоднее, чем коней? Бывшие бедуины, переселившиеся в шикарные особняки, соревнуются друг с другом, у кого верблюд «круче» и дороже. У богатых свои причуды.

Али всё сокрушается, что бедуинская традиционная культура уходит, а та, что остаётся, становится развлечением для туристов. К примеру, что предлагается туристам в качестве «ужина в шатре у бедуина» во время «джип-сафари» по пустыне? Барбекю, виски, танец живота. Но ничего этого у бедуинов никогда не было. Вся еда – финики, верблюжье молоко и масло на его основе. И нас в этот раз угостили финиками с маслом, налили кофе с кардамоном (который, сделанный по бедуинскому рецепту, даже кофе не напоминает, а так – «ячменный напиток»). И беспокойство нашего друга волне понятно. Стоимость пятичасовой экскурсии к бедуинам довольно высока – порядка 80 долларов. И что? Приезжают экскурсанты – ловцы экзотики - к бедуинам, заходят в предвкушении обильной трапезы в шатёр, а там на ковре – две кастрюльки: одна с финиками, одна с маслом. Могут и не понять. Не знаю, как иностранные, но наши туристы за такое дело могут и побить. Или, как минимум, деньги за экскурсию назад потребовать. Ну, а потом всё равно побить. Али у нас советуется, как быть: поступиться принципами, превратив экскурсию в обычый аттракцион с ряжеными бедуинами, танцовщицами из стран СНГ, пивом и виски, или оставить всё как есть, сохранив «подлинность»? Вопрос этот трудный и деликатный, и мы ограничились лишь советом придумать какие-нибудь сувениры для туристов. А ведь правда: с сувенирами в Катаре просто беда какая-то. Есть в Дохе крайне малочисленные сувенирные лавки, которые торгуют «артифактами» из Индии, Ирана, Китая и «общеарабскими» поделками вроде кожаных верблюдиков, которыми просто завалены лавки и магазины недалёкого Дубая. Покупать модель корабля-доу за 120 долларов только из-за того, что у него к мачте приклеен катарский флаг, как-то, знаете, не хочется. Так что, сувенирный вопрос – больной вопрос в Катаре.

Али очень дорожит своей репутацией. Мы поехали на дюны, что в 60 километрах к югу от Дохи, недалеко от Хор Аль Адайда – «Внутреннего моря». Собственно, Хор Аль Адайд – это лагуна, в самые засушливые годы пересыхающая, соединённая с Заливом узкой протокой. Её окружают величественные барханы, изъеженные вдоль и поперёк любителями острых ощущений. Недалеко от этого места находится неплохой курорт – «Силайн Бич Резорт». Правда, вокруг него – пустыня, так что вечерами гулять можно только по его территории. Али решил покатать нас вверх и вниз по дюнам. Сначала всё шло нормально, но потом... Международный скандал: «Съёмочная группа НТВ попала в аварию к Катаре. Во время джип-сафари по песчаным дюнам автомобиль по вине водителя влетел в яму. Из-за сильного удара голова сидевшего на переднем сиденье телеоператора снесла зеркало и разбила лобовое стекло. Остальные участники съемочной экспедиции отделались лёгким испугом». Просто каким-то чудом Анатолий не получил никаких серьёзных повреждений. Ни царапины! У Али, по всей видимости, душа сразу ушла в пятки: что теперь про него скажут? Он до этого просил даже не наводить камеру на номер его машины, потому что возить пассажиров по дюнам экстремальным образом в его возрасте и при его положении в обществе несолидно. А теперь? Что если узнает сам эмир? Хорошо, что все живы остались, а то посажения на кол было бы трудно избежать...

Вот каков он, Катар. Конечно, если его авиалинии будут предлагать дешёвые авиабилеты из Москвы со стыковкой в Дохе, может кто и захочет задержаться здесь на пару деньков. В этом случае получается, что не авиалинии «идут в придачу» к стране, а наоборот – страна «в подарок» к авиабилету. Катарцы сами прекрасно понимают, что конкурировать с дубайцами им будет крайне сложно. Да и нравы здесь более суровые. Как-никак – оплот ваххабизма. И хоть он и не такой, как в Чечне, но знать о себе даёт. Пожалуй, наряду с Саудовской Аравией Катар – наиболее консервативен. Потому и расчитывать на массовый приток развязных «курортников» особо катарцам и не приходится в обозримом будущем. Вот событийный туризм, зрелищные спортивные мероприятия (регаты, гонки) могут и «пройти». Музеи, опять же, неплохие. Например, на окраине Дохи есть превосходный музей оружия, холодного и огнестрельного. В нём собрано оружие стран Аравии, Персии, Индии, Эфиопии, Судана, Занзибара. Есть меч с золотых ножнах самого Махди (вождя восстания «имени себя) в Судане в 1880-х годах. Есть автоматы и пулемёты английского, немецкого, американского и советского производства. Очень много длинноствольных арабских кремневых ружей XVIII-XIX веков. Про коллекцию будущего Музея Исламского Искусства я уже говорил – она просто шикарная. И что же выходит: в Катар поедут только интеллектуалы-музеелюбы и VIP-туристы, для которых в пятизвёздочных отелях-дворцах создан свой закрытый мирок? Есть же здесь развлечения попроще? Ну есть. У отеля «Ритц-Карлтон» построили парк аттракционов. Конечно, не Диснейленд, но всё же... В зоопарк опять же сходить можно. И русскую пианистку послушать в отеле. «Пианистку» в прямом смысле слова.

НИКОЛАЙ БАЛАНДИНСКИЙ
Катар, Доха. 12-18.09.2003

(оценка читателей 4 из 5)